Культура, как заметил священник Павел Флоренский, тесно связана с культом. Культура не может быть бескультовой. Культура есть оформление культа, а потому говорить о культуре не заглядывая в культовые корни из которых она растет, невозможно.

    Русскую рок-культуру нужно отличать от Западной рок-культуры, от которой она может быть и зависит исторически и хронологически, но отнюдь не семантически (по смыслу). Попав на почву Святой Руси, она дала иной цвет и иной плод. Не имеются в виду те, кто попав на русскую почву, не стали русскими, не приобрели самобытность, они остались Западными не только по форме, но и по смыслу.

    Но какой смысл несет русская культура? Какая мысль делает сердце русским? Конечно мысль о Боге. Русскую культуру можно назвать культурой богомысленной. Еще Ф.М. Достоевский в "Братьях Карамазовых" говорил о русских мальчиках, у которых все сводится к вопросу о Боге.

    Одним из наиболее ярких и самобытных поэтов культуры андеграунда является Александр Башлачев. За основу анализа будут взяты именно его произведения. Творчество, как и жизненный путь Башлачева, противоречиво, но противоречие это не надуманно. Башлачев правдив в своем творчестве. Он отражает живую душу, точнее обнажает ее, во всех противоречиях. В своем творчестве он экзистенциалист. Башлачев - это Достоевский в поэзии. Его творчество - это боль русской души, и это боль любящего сердца. Его творчество религиозно, и не просто религиозно, а религиозно по-русски. Это - жажда Бога. На Святой Руси это особое чувство, чувство богооставленности, которое сродни чувству, которое Христос испытал на Кресте, когда возопил: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил." Это сходство жаждущей Бога души и Христа, Которому в пищу дали желчь и напоили в жажде уксусом (Пс. 69, 22 ср. Ин. 19, 28-30) неслучайно. Ибо еще Тертуллиан отметил, что "душа по природе христианка". В этом контексте поэзия Башлачева может, и должна быть, названа христианской. Поэзия Башлачева это крик боли, это стон души. Башлачев это распятый поэт.

Имя Имен возьмет да продрает с песочком!
Разом поймем как болела живая душа.
"Имя Имен"

    Русская культура андеграунда, культура подполья, это "время колокольчиков". Она возникает тогда, когда уже "купола растеряли золото. Звонари по миру слоняются. Колокола сбиты и расколоты". Оно вынуждено тем, что "нам не отлили колокол". "Колокольчики" культуры андеграунда являются теми, кто пытается донести то, что до конца может выразить только "Царь Колокол".Но во время т.н. "заморозков" ему крепко отморозило язык, однако "для слова Божия нет уз" (2 Тим. 2, 9).

Но с каждым днем времена меняются
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле, как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.
"Время колокольчиков"

    Творчество Башлачева (что в какой-то мере можно сказать и о русской культуре андеграунда в целом) становится тем, что делает попытку (и иногда удачную) возместить нехватку Слова; Башлачев пытается высказать Его своим языком "колокольчиков". И этот звон идет не со струн гитары, а из исполненного болью сердца.

Ты звени сердце под рубашкою.
Второпях - врассыпную вороны.
Эй! выводи коренных с пристяжкою
И рванем на четыре стороны.
"Время колокольчиков"

Та страна, что спала на подъем тяжела.
Но кое-как запрягла. И вон - пошла на рысях!
Эх, не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.
"Посошок"

    Образ одинокой бабы, вдовы в творчестве Башлачева, это образ России, потерявшей Бога, ее "Кормильца", не могущей накормить своих детей любовью. Но, потерявши "Кормильца", она не ищет Его. Ее скорби превратились в "Вечный пост". И Сашины песни стали для многих черными сухарями. Которые во время жажды Слова (Божия) многим не дали умереть с голода, возвращая их взор к своей духовной жизни. Но целиком он не был осмыслен и принят широкой публикой, ибо пел не "на злобу дня", а "на злобу вечности". И он, обращаясь к Господу за помощью и поддержкой, говорит:

Засучи мне, Господи, рукава!
Подари мне посох на верный путь!
Я пойду смотреть, как Твоя вдова
В кулаке скрутила сухую грудь.
В кулаке скрутила сухую грудь.
Уронила кружево до зари.
Подари мне посох на верный путь!
Отнесу ей постные сухари.
Отнесу ей черные сухари.
Раскрошу да брошу до самых звезд.
Гори-гори ясно! Гори...
По Руси, по матушке - Вечный пост.
"Вечный пост"

    Тема непримиримого противоречия реального и идеального ярко выражена в творчестве Башлачева. Это противоречие есть отражение противоречивости жизненной. В бытовом христианстве Христа подчас и не разглядеть. Видна лишь внешность, человеку стоящему за стенами церкви, и внутреннюю таинственную жизнь созерцать он не может. Свет Христов в то время так же был загнан, если можно так выразиться, в андеграунд (под пол), а потому и в церкви были сумерки.

    В христианстве не видно Христовой святости, если ее нет в тебе самом. В этом контекстте понятны слова, выражающие противоречие того, чем должно быть христианство и чем мы его видим: "Православная быль, ориентиры на свет - соляные столбы". (Я. Дягилева). Церковь, не имеющая возможность открыто проповедывать (так как религиозная "пропаганда" запрещалась), оказалась немой, и это молчание расценивалось как предательство (ведь "молчанием предается Бог"). Но, хотя большие вещи можно разглядеть только на расстоянии, Церковь не вещь, Церковь есть Тело Христово, босыми ногами идущая на Голгофу. Церковь можно увидеть только изнутри, из глубины опыта собственного сердца. Однако жизнь "церковной организации" видна, так как является аспектом земной реальности. "Колокольчики" неодобрительно звенели в сторону этой организации, они уже не видят в ней живого организма, так как проявления жизни связаны во мраке тишины. Но в этом мраке не спрятать, не скрыть Христа.

    Имя имен - называет Христа Башлачев. Апостол Павел говорит: "Посему и Бог превознес Его и дал Ему Имя паче всякого имени, дабы перед Именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всяк язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца". (Фил. 2, 9-11).

Имя Имен не кроить попалам, не тащить по котлам, не стемнить по углам.
Имя Имен не урвешь, не заманишь, не съешь, не ухватишь в охапку.
Имя Имен взято ветром и передано колоколам.
И куполам не накинуть на Имя Имен золотую горящую шапку.
"Имя Имен"

    А шапка, как известно, на воре горит.

В церкву едут по утру
Все интеллигенты.
Были - к диакону, к попу ли,
Интересовалися.
Сине Небо вниз тянули.
Тьфу ты! Надорвалися.
"Ванюша"

    У Башлачева нет примирения между "Сине Небо вниз тянули" и "Небо в поклон до земли обратим тебе, юная девица, Маша!" ("Имя Имен"). Он в своем творчестве отвергает общество, но не общину. И Вечный пост на Руси для него кончается словами: "Небо - с общину. Все Небо - с общину. Мы празднуем первый гром!" ("Вечный пост"). Но не лестные слова в сторону церковной организации не надо понимать узко буквально и рассматривать творчество Башлачева, в этом плане, как критику реальной "Церкви Земной", и данные места как нападки на нее, ведь Башлачев не реалист, а символист. Он не критиковал ни "церковную организацию", ни строй ("ведь сам я не в строю" - говорит он ("Cлучай в Сибири")). Башлачев поэт, а не социальный критик. И понимать его так равносильно, что считать предателем.

Я встал и песне подвязал оборванные крылья.
И спел свою, сказав себе: Держись! - играя кулаками
А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками.
Хвалил он: - Ловко врезал ты по ихней красной дате.
И начал вкручивать болты про то что я - предатель.
Я сел, белее, чем снега. Я сразу онемел как мел.
Мне было стыдно, что я пел, за то, что он так понял.
Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога
Он на моей иконе...
Не говорил ему за строй. Ведь сам я - не в строю.
Да строй - не строй. Ты только строй.
А не умеешь строить - пой.
А не поешь - тогда не плюй.
Я - не герой. Ты - не слепой.
Возьми страну свою.
"Случай в Сибири"

А.Секов выпускник
Белгородской духовной семинарии