К 200-летию со дня смерти русского полководца А.В. Суворова

Над могилой этого человека в Александро-Невской Лавре — скромная плита с надписью: “Здесь лежит Суворов”. Так написать завещал имеющий титулы графа Российской и Римской империй, светлейшего князя Италийского, принца Сардинского, генералиссимуса, фельдмаршала... Обладавшего всеми мыслимыми и немыслимыми наградами за боевые заслуги Александра Васильевича Суворова к концу жизни уже просто нечем было наградить. И тогда Император Павел I приказал, чтобы войска отдавали великому полководцу такую же честь, как Государю — преклоняли перед ним знамена.

Сорок лет благодаря военному таланту Суворова гремела по всей Европе слава русской армии. “Детушки” Суворова, как называл своих солдат полководец, отважно бились с войсками Фридриха Великого, проходили леса и болота Польши и Литвы и заволжские степи, покоряли потомков Чингисхана в Тавриде, сражались на берегах Дуная, на полях Италии, в Альпах. Альпийский поход Суворова казался современникам таким необыкновенным явлением, что и по наши дни среди швейцарских пастухов существует легенда о чудесном старике, проведшем свои войска там, где летали только орлы, да бегали горные козы.

Солдаты любили Суворова безгранично, называя его “батюшкой”, “отцом”, “благодетелем”. И понимали его с полуслова, с одного взгляда и жеста. Суворов, потомок знатного дворянского рода, как и солдаты спал на соломе, грыз черные сухари, а обычной одеждой его была обычная солдатская шинель. Это не было странным — полководец не любил роскоши и комфорта, считая, что они ослабляют боевой дух воина. Вставал с зарей — камердинеру приказывал тащить себя за ногу, если поленится встать; обливался холодной водой и на рассвете всегда шел в церковь, где часто сам прислуживал дьячком, читал Апостола и пел на клиросе. Благочестие Александра Васильевича оказывало необыкновенное действие на религиозное и нравственное чувства солдат. В их среде укрепилась уверенность, что Суворов “знал Божью планиду и всегда по ней поступал”.

Убежденный, что молитва, привлекая помощь Божию, много укрепляет человека и поднимает его дух, полководец ни одной битвы не начинал и не оканчивал без молитвы. В решительный момент битвы при Требни в Италии, когда никакая тактика не помогала, Суворов, по воспоминаниям очевидцев, спрыгнул с лошади, пал ниц, и в молении к Богу пробыл так несколько минут… Потом быстро отдал приказы, благодаря которым русская армия победила.

Его тетрадь “капральских бесед” начиналась советом: “Молись Богу, от него победа!” Солдаты Суворова, имевшие несгибаемую веру, оставались невредимы в самых тяжелых испытаниях. Александр Васильевич учил солдат не бояться смерти, ибо они отдают жизнь за “Дом Богородицы”, каким всегда виделась русскому человеку родная земля. “С нами Бог, и кто переможет нас? Помолимся же Ему усердно, помолим у Него милосердия об отпущении содеянных нами грехов, и кому Бог подаст быть живу после дела, тот помянет убитых. Слышите, дети?” — так перед боем наставлял солдат А.В.Суворов, и подобным образом подготовленные войска шли на войну и совершали удивительные подвиги. Не руки, не ноги, не бренное человеческое тело одерживает на войне победу — учил полководец — а бессмертная душа, которая правит и руками, и ногами, и оружием. И если душа воина велика и могуча, не предается страху, то победа несомненна.

Суворов ненавидел праздность и постоянный труд солдат считал условием достижения высших требований службы. Он старался приложить солдатские руки и к постройке церквей, школ, разведению садов на бесплодных почвах. Церквей попечением Александра Васильевича построено множество. Одна из них, в Новой Ладоге, сохранившаяся до сих пор, хранит бесценную реликвию — собственноручно вытесанный Суворовым деревянный крест. Бревна для этой церкви, по преданию, генерал сам носил вместе с солдатами.

Будучи требователен к подчиненным, Суворов не был, однако, мелочен и придирчив. Никогда не показывал, если видел в человеке раскаяние, и нередко даже платил от себя деньги, потерянные или потраченные солдатами. Враг для Суворова был только до тех пор врагом, пока тот не сложил оружие. “Побежденным давай пощаду, они такие же люди, — учит он в своем солдатском катехизисе. — “Грех — напрасно убивать”. Пленных приказывал хорошо кормить и перевязывать им раны. Во время боевых операций Александр Васильевич учил солдат и офицеров относиться к населению человеколюбиво. Есть свидетельство о признательности населения Варшавы Суворову за спасение города. Во время штурма предместья генерал приказал разрушить никем не защищаемый мост в Варшаву, чтобы разъяренные штурмом войска не ворвались в столицу. Гуманизм Суворова особенно явен в контрасте с поведением, привычным для современных ему военачальников-европейцев: Бонапарт расстрелял три тысячи сдавшихся янычар в Яффе; герцог Веллингтон истребил тридцать тысяч защитников индийского города Серингапатама…

“Ему быть Ангелом,” — однажды отозвался о своем фельдмаршале Император Павел I. Милосердие, правдолюбие, благотворительность, набожность были неоспоримыми добродетелями Суворова даже в глазах его многочисленных недоброжелателей и завистников в придворных кругах. Суворов регулярно прибегал к церковным таинствам, молился, проезжая мимо церкви, клал земные поклоны перед образами, строго держал посты. Никогда не мог оставить нищего, чтобы не дать подаяния. А так как денег у него при себе никогда не было, то он часто занимал у приближенных и велел делать складчину. Только после смерти Александра Васильевича узнали имя благотворителя, ежегодно присылавшего в петербургскую тюрьму перед Пасхой по нескольку тысяч рублей на выкуп неимущих должников…

Живя в своих вотчинах, Александр Васильевич заботился о своих крестьянах, помогал деньгами женихам и невестам-бесприданницам, поднимая на ноги бедняков и отучая мужиков от пьянства и лени. В родовом селе Суворова Кончанском много лет кряду проживали солдаты-инвалиды, имевшие от своего бывшего военачальника жилье и денежное довольствие. Значительная часть оброков шла на ремонт и строительство церквей, которыми Александр Васильевич смог с усердием заняться во время опалы. Поводом к отставке полководца послужили его слова о военных реформах Императора, увлеченного всем прусским: “Русские прусских всегда бивали, чего же тут перенимать?! Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, я не немец, а природный русак!”

За год до смерти, чувствуя приближение конца своей земной жизни, Суворов пишет прошение Государю о позволении ему принять иночество в Ниловой пустыни. Под прошением подпись: “Всеподданнейший богомолец, Божий раб.” Однако горячему желанию Александра Васильевича не суждено было сбыться.

“Будь христианин, Бог Сам даст и знает, что когда дать,” — эти слова Александра Васильевича удивительным образом применились к нему самому. Из негласной ссылки в новгородское село Божьим Промыслом великий полководец был призван в последний — Швейцарский —военный поход, прославивший его имя так, как никогда раньше. Из Альп Суворов вернулся покрытый бессмертной славой.

Весной 1800 года тяжелобольной Суворов останавливается на время в своем имении. Идет Великий Пост, и Александр Васильевич, несмотря на возражения врача, ревностно посещает церковные службы, усердно кладет земные поклоны. Обратясь всем сердцем к Богу, он пишет Канон Спаситель и Господу нашему Иисусу Христу, который заканчивается словами: “Твой есмь азъ и спаси мя.”

Умер Суворов 6 (19) мая 1800 года в Петербурге, перед смертью удостоившись Причастия Святых Христовых Таин. Последними его словами были: “Долго гонялся я за славой — все мечта, покой души — у Престола Всевышнего…” Александро-Невская Лавра, названная в честь покоящегося здесь святого воина, чьим именем наречен был великий русский полководец, приняла и Суворова. Которому, видно, начертано было идти по стопам своего небесного покровителя.